Йога и тапас

В достаточно часто цитируемом гимне из «Ригведы» (X, 136) описываются волосатые аскеты (кешин), «подпоясанные ветром» или одетые в лохмотья цвета охры, друзья вселившихся в них богов. Они оседлали ветер, покинули свое тело, охватывая взглядом любые формы. Следует ли искать предшественников йогов среди этих завсегдатаев экстаза, которые, судя по всему, были в Индии известны всегда и которые под разными именами {муни, яти, вратья, брахма-карин и др.) фигурируют в древнейшей санскритской литературе?

Бродячие или оседлые аскеты, живущее одиноко или собранные в таинственные братства, развивали оккультные возможности, иногда предавались оргиям пли, напротив, исполняли самые строгие и самые невероятные обеты: в течение года пребывали в положении вниз головой или неподвижно сидели на открытом солнце меж четырьмя кострами; наполовину погружались в муравейник; сохраняли такую неподвижность, что птицы устраивали гнезда у них в волосах; терпели бессонницу, изматывающие голодовки; хранили полное молчание в течение нескольких лет, а то и всей жизни; имитировали поведение коров или даже (что уже приближается к йоге) задерживали дыхание, выходя за границы вероятного.

Цель всех этих строгостей (и, в частности, последней, уже вполне оцененной по достоинству) была, в сущности, сильно удалена от христианской идеи «покаяния» и заключалась в том, чтобы посредством чрезвычайного напряжения, фрустрации и мучений от жары и огня вызвать созидательный внутренний жар, так называемый тапас (не поддающийся точному переводу термин, имеющий первостепенное значение в индийской традиции вплоть до наших дней).

Итак, тапас, доступный не многим, полностью принадлежит брахманнстской ортодоксии. Наряду с жертвой и созерцанием, он входит в триединую дисциплину, предписываемую мужчинам, которые (обучившись под руководством учителя и ведя затем жизнь главы семьи) избирают на третьей стадии своей жизни уход в лес. Впрочем, «сами боги достигли своего божественного ранга через тапас» («Тайтирия-брахмана» П1,12,3).

Праджапати произвел мир, согреваясь («Айтарея-брахмана» V, 32, 1). Звезды рождаются из его пор, когда он предается тапасу («Шатапатха-брахмана» X, 4, 4, 2). Аскет, направляя свои усилия к тому, чтобы жар стал видимым, приобретает безграничную власть и причисляется к лику богов. Иногда, удовлетворенные тем, как он прошел испытание, боги предоставляют ему привилегии, по бывает и так, что они чувствуют угрозу своему господству.

Тапас представляет собой явную жертву, а жертва в ведической философии всесильна, это абсолютное оружие, это «пуп мира» («Ригведа» IV, 7, 6). Вместо того чтобы жертвовать богам зримое пламя или же какую-то внешнюю субстанцию (молоко, топленое масло), тапасвин дарит им все свои умственные и жизненные функции начиная с дыхания, этого непрерывного «жертвенного возлияния».

Тапас и йога: в позднейшей литературе, в частности эпической, эти два термина сближаются, почти смешиваясь в едином магическом очаровании. «Сила йога» (йогабалам), согласно «Махабхарате» (III, 2,80 и далее), есть результат тапаса. С помощью той или иной техники можно также смягчить богов или подчинить их себе. Тем не менее при более тщательном рассмотрении становится понятно, что тапас и нога не эквивалентны друг другу.

Первый нацелен преимущественно на власть, вторая направлена на Освобождение {мокша, мукти). Разумеется, йогин может также практиковать тапас, но тапасвин изначально не присуще глубокий смысл йоги. Он совершает насилие над природой, тогда как йогин возвышается над природой, приспосабливаясь к ней.

Тапас можно определить следующим образом: это своего рода стихийная йога, в том смысле, в котором говорят о «стихийной мистике» в противовес мистике научной; энергия та же, но направлена она на другое. Кроме того, для практики тапаса, в сущности, не нужны ни методика, ни учитель — достаточно силы воли. Йога же, напротив, не видит себя вне преемственности, сопровождаемой обрядом инициации. Только мудрый гуру знает, как руководить учеником и соизмерять его усилия.

Будда осуждал излишества аскетизма, которому сам до этого отдал дань. «Бхагавадгита» (XVII, 5—6) схожим образом осуждает «людей, которые выполняют не предписанные священными текстами суровые строгости высокомерно и эгоистично, идя на поводу у своих желаний и страстей [...] демонические по своей сущности». А вот Панджали сохранил тапас в качестве одной из пяти ни ям (принуждении), которые составляют второй этап раджа-йоги: «Через тапас, через разрушение порочности, [достигается] совершенствование тела и способностей» («Йога-сутра» II, 43).